Благообразный Иосиф, / с Древа снем Пречистое Тело Твое, / плащаницею чистою обвив, и вонями, / во гробе нове покрыв положи.

Слава: Егда снизшел еси к смерти, Животе безсмертный, / тогда ад умертвил еси блистанием Божества. / Егда же и умершия от преисподних воскресил еси, / вся Силы Небесныя взываху: / Жизнодавче, Христе Боже наш, слава Тебе.

И ныне: Мироносицам женам при гробе представ, Ангел вопияше: / мира мертвым суть прилична, / Христос же истления явися чуждь.

Бездну заключивый мертв зрится, / и смирною и плащаницею обвився, / во гробе полагается, яко смертный, Безсмертный, / жены же приидоша помазати Его миром, / плачущия горько и вопиющия: / сия суббота есть преблагословенная, / в нейже Христос уснув, воскреснет тридневен. 

«Хри­стос по­ло­жен был в но­вом гро­бе, в ко­то­ром ни­кто преж­де не был по­ло­жен, чтобы Вос­кре­се­ние не мог­ло быть при­пи­са­но ко­му-ни­будь дру­го­му, вме­сте с Ним ле­жа­ще­му; чтобы уче­ни­ки, по бли­зо­сти это­го ме­ста, лег­ко мог­ли прий­ти и быть зри­те­ля­ми слу­чив­ше­го­ся и чтобы сви­де­те­ля­ми по­гре­бе­ния бы­ли не толь­ко они, но и вра­ги. То, что по­ло­же­ны бы­ли пе­ча­ти на гро­бе и при­став­ле­на стра­жа из во­и­нов, это, дей­стви­тель­но, с их сто­ро­ны бы­ло сви­де­тель­ством по­гре­бе­ния, так как Хри­стос хо­тел, чтобы и по­гре­бе­ние Его бы­ло не ме­нее до­сто­вер­но, чем Вос­кре­се­ние. По­то­му-то и уче­ни­ки рев­ност­но ста­ра­ют­ся до­ка­зать, что Он дей­стви­тель­но умер. Вос­кре­се­ние Его име­ло быть под­твер­жда­е­мо всем по­сле­ду­ю­щим вре­ме­нем; меж­ду тем, ес­ли бы смерть Его в то вре­мя бы­ла скры­та и не сде­ла­лась со­вер­шен­но из­вест­ною, то это мог­ло бы по­вре­дить сло­ву о вос­кре­се­нии». (Мф. 27, 57-66; Ин. 19, 39-42)